Иван Новиков. Золотые кресты: рецензия

Иван Новиков известен сегодня в первую очередь как автор посредственных романов «Пушкин в Михайловском» и «Пушкин на юге», объединенных позже пи­сателем в дилогию «Пушкин в изгнании». Возможно, первая из этих вещей спасла прозаику жизнь — известно, что роман о северной ссылке Пушкина, вышедший в канун столетнего юбилея гибели поэта, понравился Сталину.

Значительная часть ранних произведений Новикова не переиздавалась с доре­волюционных времен, что и понятно: начинал он как символист по одной класси­фикации, неореалист — по другой. В чем и каялся в написанной в конце жизни автобиографии: мол, испытал влияние декадентства, «однако деревенское детство, полное здоровых впечатлений, естественно-научное образование, близкое и разно­стороннее знакомство с жизнью различных классов и, наконец, собственная трудо­вая жизнь — все это дало… возможность в конце концов сравнительно скоро най­ти… реалистический тон и язык».

Вошедшие в мценский сборник вещи свидетельствуют, что у Новикова были все основания желать, чтобы о его прозе 1900 — 1910-х годов забыли как можно прочнее. Это не просто типичная проза серебряного века — это проза, где весь идейный комплекс русского богоискательства сгущен до степени концентрата. Прежде всего это касается романа 1907 года, давшего заглавие сборнику: он цели­ком состоит из размышлений об историческом христианстве, аскезе, святой плоти, мистическом эросе, религиозном смысле революции, из «последних вызовов», эк­статических видений и эсхатологических предчувствий (кстати, самый известный из ранних романов Новикова назывался «Между двух зорь»). Женщины здесь все, как одна, мечтают о непорочном зачатии и «закрывают в экстазе глаза», а каждый второй персонаж если уж не Христос, то хотя бы ангел или архангел. Коль скоро автор вызвал тень Достоевского, то непременно героиня окажется одновременно и святой проституткой, и соблазненной девочкой (пусть даже только в воображении окружающих). Если появляются гностические мотивы, то в самой радикальной форме: «Есть Бог и есть Христос… И Христос выше Бога». Ключевой для младосимволизма мотив наваждения, оборотничества, дьявольского соблазна проходит через весь роман и в финале становится доминирующим: герои после ночи любви кончают с собой, чтобы узреть новое небо и Белого Христа, но «третьим незримо меж них» оказывается «старик с азиатским типом лица» — воплощение Сатаны.

По манере «Золотые кресты» и вошедшие в книгу дореволюционные рассказы напоминают ранние произведения ближайшего друга Новикова Бориса Зайцева. Они написаны тем же бесплотным, разреженным языком околосимволистской прозы, норовящей то и дело обернуться свободным стихом. В более поздних вещах быта становится чуть больше, символики чуть меньше. Впрочем, изменения затра­гивают преимущественно внешний уровень — название хронологически последнего из включенных в сборник произведений, повести «Жертва», говорит само за себя.

Мценский сборник открывается насыщенным предисловием Марии Михайло­вой, но примечания отсутствуют напрочь, а иллюстрации к книге напоминают о традициях «Библиотеки «Огонька». Конечно, выпуск не перепечатывавшихся не­сколько десятилетий вещей — дело в любом случае благое, однако думается, что лучше было бы издать раннего Новикова по-другому: без картинок, зато с коммен­тариями. Чтобы было на ком демонстрировать студентам-филологам все составля­ющие «текста эпохи».

Эдельштейн М. Иван Новиков. Золотые кресты: рецензия/ Сост. Л. С. Новикова, предисловие М. В. Михайловой.- Мценск: Мценская городская библиотека им. И. А. Новикова,

2004.- 444 с.//Новый мир.-2005.-№1.